Воронцова, но для него лично.

Я покосился на сумку девушки и потом встал на ноги. Тоня попятилась, но я прошел мимо и потянулся к ее фотоаппарату, который лежал на барной стойке. Девушка слишком поздно поняла, что я собираюсь сделать и дернулась, чтобы забрать технику. Но я грубовато оттолкнул ее и выставил между нами ладонь.

— Стой на месте, — приказал я и проверил свои подозрения.

Тоня попыталась записать наш разговор, не зная про глушилку. У нее ничего не вышло, но сам факт содеянного вызвал во мне глухую волну раздражения.

— Дай угадаю, ты и в северном крыле вела запись? Провоцировала меня на хамство в отношении тех женщин?

— Все не так, как кажется… — девушка не пыталась подойти ко мне и заламывала руки. — Поймите, мастер…

Я вытащил из устройства флешку и сунул ее в карман.

— Михаил Владимирович, — умоляющим голосом воскликнула Тоня, — позвольте, я все объясню. Я…

Но я не собирался слушать фотографа. Не на секунду не раздумывая вытряхнул содержимое сумки на столешницу и нашел там небольшой включенный диктофон.

— Карманы выверни, — глухо приказал я. — И имей в виду, из комплекса ты не выйдешь, пока я не распоряжусь об этом. У твоей команды изымут все средства для записи…

— Не надо! Прошу! — выкрикнула девица и внезапно свалилась на колени. — Не губите, княжич! Умоляю! Они же уничтожат меня!

Тоня рыдала, враз потеряв весь лоск. Сейчас она походила на напуганную зверушку. По щекам стекали черные от туши слезы. Не замечая их, Тоня смотрела на меня огромными от ужаса глазами.

— А вот это уже интересно, — я вернулся в кресло. — Продолжай. Я готов тебя выслушать.

Девушка икнула и гулко сглотнула. Почему-то решила остаться на месте и не стала подниматься на ноги.

— Я не собиралась… — прогнусавила фотограф и закашлялась. — Могу я пойти умыться.

Я бросил ей льняную салфетку и холодно предложил:

— Высморкайся. Может тебе и не понадобится больше умываться.

Она затряслась от неподдельного страха, а я вдруг осознал, что не испытываю сочувствия. Лишь раздражение оттого, что эта гадина подобралась ко мне так близко.

— Не торопись. У нас много времени, — продолжил я, отпивая чай.

Девушка наскоро утерлась тканью и скомкала ее в пальцах. Потом взглянула на меня исподлобья. Я заметил уже знакомый мне огонек бунтарства в ее глазах.

— Тебе так понравился этот ковер? — хмыкнул я и девушка удивленно осмотрелась. — Если так, то я распоряжусь, чтобы тебя в нем вынесли отсюда.

Тоня поднялась на слабые ноги и подошла к столу. Затем села в кресло и откинулась на спинку.

— Я понял, что ты попала в неприятности. Мы можем обсудить их и возможно даже решить.

— Ничего нельзя исправить, — просипела девушка. — Я не хотела вас подставлять, мастер. Но мне не оставили выбора.

— Кто? — я внутренне напрягся в ожидании ответа.

— Он позвонил мне. И точно знал о ваших похождениях за океаном. Также он намекнул, что убийство Верховного — ваших рук дело. А значит, когда вы узнаете о моей слежке, то уберете меня как свидетеля.

— Логично, конечно, — я пожал плечами и предложил, — Зефирку?

— Он оставил четкую инструкцию, что мне стоит сделать, — продолжила девушка, не заметив моей иронии. — Потребовал, чтобы я завела этот разговор под запись. Хотел, чтобы прозвучало ваше четкое признание.

— Ясно, — кивнул я. — И ты согласилась.

— Я отказалась. И после этого он прислал мне фотографию… — она обхватила лицо руками и мне пришлось встать на ноги и подойти к ней, чтобы взять за плечо.

Терпеть новый виток истерики гостьи не хотелось. Тоня отреагировала мучительным стоном. Потом вынула телефон, быстро нашла нужный файл и протянула мне аппарат. На экране была фотография мальчишки, который сидел на качелях.

— Кто это?

— Мой сын, — девушка вновь шмыгнула носом. — Он живет с мамой, и о нем никто не знает. Точнее, я так думала.

— Понятно, — я уже иначе посмотрел на Тоню и подлил в ее чашку чай. — Ты узнала голос звонившего? Пробила номер телефона?

— Номер одноразовый. Голос был изменен, — девушка робко взглянула на меня. — Я испугалась даже не угрозы. А того, что эта штука оказалась в моей сумке.

Тоня указала на диктофон.

— Он не твой? — я по-новому посмотрел на устройство.

— Там была запись. На первый взгляд ничего особенного. Просто голос человека, который говорит с моим сыном. И обещает моему мальчику легкую смерть. Егорка не понял, что произошло и решил, что дядя с ним играл. Он в порядке. Но тот человек…

— Выродок, — выдал я и скрипнул зубами.

— Простите…

— Но тебе стоило прийти ко мне с этим, — сурово продолжил я. — Сразу же, как это произошло.

— Зачем тебе мои проблемы? — Тоня сжалась, словно я ей снова угрожал.

— Потому что эти проблемы, которые касаются и меня тоже! — я возвел руки к потолку. — Женщина! Тебе угрожали из-за меня. И ты работаешь в команде Морозова. Если для тебя это незначительный фактор, то я считаю иначе.

— Михаил Владимирович, — девушка пораженно уставилась на меня, словно видела впервые, — вы не стали бы помогать мне…

— Без всяких «бы», — оборвал я начавшуюся речь. — Морозовы своих не бросают. И уж тем более, когда какой-то подонок угрожает ребенку.

— Я вам никто, — напомнила Тоня.

— Но почему-то ты не стала выдавать меня в тот раз, когда могла. Пусть ты и хотела что-то выгадать. Я не держу зла.

— Княжич, — гостья приложила руки к груди в молитвенном жесте, — прошу, не губите. Помогите мне, если это возможно. Я все для вас сделаю.

— Прямо все? — я притворился, что раздумываю.

— Я сотру запись с той ночи. Той, которая была снята со скрытой камеры. И другую, где был снят человек, который вышел из склепа.

Тут я даже икнул от неожиданности.

— Так камера работала все это время?

— Да, — потупилась Тоня.

— И ты не отнесла записи никому?

— Нет, — девушка насупилась и бросила на меня мрачный взгляд. — Я работала на Верховного. Он дал мне билет в хорошую жизнь. Но при этом я знаю, каким ублюдком был Федор.

— Понимаю, — не стал уточнять детали жизнедеятельности убитого жреца.

— Мне не было жаль его. Но я не думала, что после его смерти кто-то захочет меня использовать и подставить вас.

Я отпил чай и посмотрел в окно. Облака ленивой пеной текли по небу. Солнце уже катилось к западу.

— Я помогу тебе, — медленно произнес я, взвешивая каждое слово.

— Княжич…- начала было девушка, но я тряхнул головой и продолжил.

— Ты пыталась меня подставить. Практически подвести под топор палача. И хоть я понимаю, что у тебя была на это причина, но вынужден подстраховаться. Я не могу допустить, чтобы ты однажды решила повторить подобный трюк.

— Никогда…

— Я должен быть уверен.

Девушка с готовностью кивнула и ждала продолжения.

— Ты отдашь мне все записи, которые хранила в закрытых папках на всякий случай.

— Хорошо.

— Но это еще не все, — я выдохнул и спросил. — Кто отец твоего сына?

— При чем тут Егорка? — пролепетала Тоня.

— У него есть законный отец?

— Мой Егор — бастард, — побледневшими губами произнесла гостья. — Отец не признал его, и я дала сыну свою фамилию.

— Значит, нет причин, по которым нельзя дать твоему сыну фамилию Морозовых.

— Что?

— Семья даст твоему сыну имя. Император дал нам право принимать бастардов в семью. И в этом случае, когда ты решишь предать нас, то и он пострадает.

— Михаил Владимрович… — Тоня встала, подошла ближе и протянул мне руки.

Я поднялся на ноги и подал ей ладонь. Девушка прижалась к моим пальцам щекой.

— Перестань, — буркнул я.

— Клянусь, что не предам, — шепнула она и я ощутил горячие слезы на своей коже.

Тоня порывисто подалась ко мне, и я ее обнял, мягко похлопав по спине.

— Хватит уже плакать. Я себя ощущаю каким-то монстром.

— Мне надо было сразу прийти, — выдохнула она. — А я так тряслась и боялась и…

— Не стоит об этом. Хорошо, что мы все решили. И знаешь, тебе правда надо умыться.

— Думаете? — невесело усмехнулась девушка.

— Сейчас ты похожа на енота. Что скажут люди, когда заметят тебя в таком виде, выходящей от темного ведьмака?

— Решат, что вы обидели бедную девушку, — согласилась гостья.

— А что еще можно ждать от темного? — я улыбнулся.

Тоня отстранилась от меня и посмотрела прямо в глаза.

— Вы куда более светлый, чем все сидящие в Синоде, — сказала она уверенно. — И многие ведьмаки, что вешают на себя сиятельные ордена, совсем не так добры, как хотят казаться.

— Верю.

— Я это не просто знаю. Я могу доказать.

— Ты поэтому подстраховалась и оставляла компроматы?

— И еще для того, чтобы у Верховного не было так много власти. Ему всегда было мало. Он хотел больше и больше.

Девушка еще раз уткнулась мне в плечо, и я отчетливо услышал, как щелкнул